«Когда мы уезжали, всем говорили вещей с собой не брать, говорили, что эвакуация не затянется дольше, чем на три месяца. Я знаю, что отец приехал в тонких ботинках, такая «пимолайка» была у него на голове, осеннее пальто, ну, и что там схватили вещей…
Приехали, а вещей-то нет. Мама была беременной, потом родился мой брат Борис. Нужно было как-то кормиться, с нами приехала няня, которая растила нас в Ленинграде. Приехали вчетвером, Борька родился пятый, бабушка с женою папиного брата тоже с детьми, то есть нас собралось человек, наверное, двенадцать, вся семья.
Жили мы в двухкомнатной квартире на Дуси Ковальчук, квартиру дали от завода, дом только что отстроила обувная фабрика. И его передали 617-му заводу, «Светлане», туда вселили работников Ленинграда. В этот момент из Ленинграда приехало где-то 860 человек с лишним. Так вот, практически ничего нет… ни картошки, ни моркошки! Давали хлебные карточки. Нужно было одну хлебную карточку отдать на завод в столовую, вторую – за молоко братишке. Оставалась мамина карточка, 500 г, карточка няни Оли, она считалась иждивенкой, 300 г, и моих 400 г – вот все, что было. И еды никакой, ничего не было! Я хорошо помню, как ели шелуху от картошки.
А, например, про драники до сих пор не могу даже слышать, потому что делались они из мороженой картошки, она, мало того, что сладкая и противная, так еще и масла никакого не было, жарили ее на рыбьем жире. Это такая гадость, что до сих пор мутит!
Во дворе был магазин, который по карточкам обеспечивал. Для нас, мальчишек, было радостью, когда бочку со сгущенкой освободят. Мы залазили в эту бочку и палочками из щелей выскребали эту сгущенку, чтобы хоть как-то подсластиться! Самое вкусное у нас – это был петушок или подушечка. Это лакомство было неимоверное! У меня мама всю войну мечтала о кусочке хлеба со свёклой (свёклу отрезали и клали на хлеб, как бутерброд). И до 44-го года её мечта не сбывалась. Это было ужасно…
Родители работали 12-14 часов в сутки без выходных. И, смешно сказать, но часов не было, продали часы. Обычно первой просыпалась мамина тетка, здесь с нами жила, тетя Нина. Так вот она в форточку высунется, еще рано, и кто-то проходит, а она кричит: «Молодой человек, гражданин, скажи сколько времени? Который час?» И с улицы отвечают: «Шесть часов!». «О, еще можно 15 минут поспать!». А потом вставали и от Дуси, 12 бежали на работу, все пешком, конечно, транспорта не было».
