Родился я в Тогучинском районе, в марте 1922 года, в деревне Желтоногино, что в 50 км от Тогучина. В Желтоногино я окончил 4 класса, а в Лебедевке окончил семилетку. Город посетил впервые 6 летним парнем, когда  в 1928 году поехал вместе с дядей. В деревне нашей был маслозавод, в конце 30-х, возили коровье масло. Масло уходило на экспорт. По механизации сейчас нет такого завода. Приезжал я в Октябрьский район, на улицу Красноармейскую, дом 7. Улица была мощеная камнем, еще был мощеный Красный проспект, каменные строения можно пересчитать по пальцам в те годы. В 1937 году я приехал после семилетки, детвора была дружная, в бабки играли, в шарики. Ленька Баранов  говорит: « Ты куда поступать собрался?».  А я даже и не знал, что ему ответить. Он говорит: «Поехали в физкультурный техникум поступать?” На углу Мичурина раньше располагался парк Сталина, а сейчас переименован в Центральный парк. Вот мы зашли в приемную комиссию, а у меня не было никаких документов, меня конечно-же не взяли. Мне было всего 15 лет. Раньше было очень в стране популярна авиация, Чкаловский завод, летчики, перелёты в Америку Чкалова.  Ленька рассказал мне, что в Кривощеково есть авиационный техникум. 25 августа мы поехали с мостовой, где сейчас автовокзал, приехали туда, я подал документы и меня сразу взяли, так как у меня аттестат отличника. Мне дали общежитие.  Сейчас этот техникум называется Авиационный колледж, расположен возле Дома офицеров. Практику проходил на Чкаловском заводе. Один год практика была в Иркутске на заводе. У нашей группы 26 июня 1941 года должна была быть защита дипломов, а война началась 21 июня. Некоторые группы успели получить дипломы, а мы нет. Объявили приказ о призыве всех на завод Чкалова, для работы. Мы остались без защиты, но выпускниками, дали нам написанные от руки дипломы.

В августе пришло направление о призыве в Улан-Удэ, в Бурятию на авиационный завод. Работал там мастером, выпускали скоростной  бомбардировщик СБ-25. Оклад 450 рублей был. В феврале 1942 пришел вызов о защите дипломов, секретно, задание было сконструировать цех по производству центроплана самолета, на 2560 самолетов в год. Мне очень хотелось попасть на фронт, но у меня была бронь.  Директор нас не отпускал с завода. 18 июня 1942 года я получил разрешения ехать в военкомат, прибежал в военкомат Улан-Удэ в надежде ехать на фронт, а он говорит никого фронта, и отправили в высшее техническое училище в Иркутск.  У меня была куриная слепота, поэтому меня  не взяли и отправили в отдельный полк автомобилистов, в Иркутске на  Советской 8, на берегу Агоры. Я был очень разочарован, что меня не взяли на фронт.

Аэроклуб есть возле рынка, даже до сих пор, стал проходить комиссию, меня опять не взяли из-за куриной слепоты. Пришлось окончить школу в декабре 1942, и получить права по вождению на военных машинах.

Как-то раз сидели на занятиях и к нам прибежали дежурные, вызвали 5 человек. Мне говорят: «Направляетесь в Танковое орловское училище в поселок Дегтярка, близ Орла». Я думаю: «Ура! Фронт».  Опять не взяли… Когда немцы заняли Орел училище перенесли на Кавказ. Немец и туда подошел. Училище начинало военные действия, некоторые командиры отличились и получили ордена красного знамени. Потом нас опять перевели в Свердловскую область. Условия были ужасные, везде стояли одноэтажные бараки. В основном там работали зэки, для них и строились эти бараки. Всю программу закончили в июне 1943 году. Я все ждал объявления призыва на фронт.

Орлово-курская дуга началась с 5 июля 1943 года.  А нас все держут, мол, учитесь. 10 человек по очереди сидели и ждали каждый день. Были подготовлены обмундирование, одежда. День и ночь сидели и все ждали. 5 июля танковые сражения начались, до 400 танков с той и с другой стороны. Продержали нас до 7 ноября 1943, мы повторяли пройденное, разведка, сражения, построение в бою. Только 7 ноября обмундировали в английскую форму и отправили в Нижний Тагил за танками. Меня назначили старшим. Получили 40 танков на 183 танковом заводе, погрузились и направились в сторону фронта. Мы прибыли на Днепр, переправились под бомбежкой по понтонной переправе. Практически, я единственный оказался, как отличник учебы, командиром танкового взвода Т-34. Сменили весь состав и начали воевать от берегов Днепра и пошли в сторону Кировограда. Защищали Украину.

9 февраля 1944 года Корсунево-Шевченковская битва началась. Мы организовывали кольцом немцев, а их было 187 тысяч, в ночном танковым бою. Командир впереди слева справа взводные  мои ребята, клин сзади. Мы брали станцию углом. 9 февраля снаряд прилетел в башню. Нас было четверо: внизу механик-водитель, справа радист, а я наверху на башенной части, а справа от меня заряжающий, я навожу и стреляю. Когда в нас попал снаряд, осколки полетели огромные и башенному стрелку оторвало руку, рука осталась в танке. Влетело в бак дизельного топлива, некоторые выскочили, Вася без руки выскочил через люк. Все вспыхнуло. А я от взрыва, пока мозги еще работали, зацепился, ногами болтаю, я в огне, пламя 3 метров высоту, сумел зацепиться и выскочить через верхний люк. Я видимо был без ума уже. У меня в огне сгорели уши, руки, ноги. Я в беспамятстве, мне показалась горят портянки в сапогах, я их давай снимать, а у меня кровь лилась, осколки ногу раздробили. 4 осколка попали в ногу. Я весь сгорел. Стрельба прекратилась, меня забросили и повезли в командный пункт, в 400 км в заросе соломы. И пошло лечение длинное, в 5 госпиталях пролежал. И последний госпиталь был в Баку.  Выписали меня в конце июля 1944 года, ходил я с костылем, и не попал к себе. Не было ни кожи, ни мяса, только кости.

Поскольку не попал в часть, направили в запасной офицерский Второй Украинский фронт. Прошли через Молдавию, Румынию, Чехословакию. На границе Венгрии и Румынии я стал преподавателем танков Т-34, обучал его устройству. Я был единственный такой в полку. Меня вызвали, и я был еще с палкой и я прошел Венгрию, Чехословакию и закончил в Бурно, 2 город Чехословакии. Закончили 8 мая, прибежал представитель и сказал, прекратите, война закончилась. Оказывается, это был не конец, надо было провести в Чехословакии зачистку. Немцы прятались в лесу, были везде танки их. Пришел приказ переправить нас в Берлин. Я был командиром роты, когда нас переправили в г. Массин. В 1947 году я приехал на 25 объект. Так и закончились для меня годы войны.

Было постановление ООН распустить специалистов народного хозяйства по миллиону человек с каждой страны Англия, Америка, Франция, Россия, и я попал под этот приказ. В январе 1947 прибыл на автозавод в Новосибирск, располагавшийся на территории НЗХК в 1947-1948 годах. Завод собирал все оборудование по репатриации. Более 10, 000 тысяч станков. Из сборных частей различных типов машин было выпущено к 1948 году  2 автомобиля грузовых НАЗ-253. Всего было выпущено 2 автомобиля, проект похож на ЗИС, этот металлический, а ЗИС-5 был деревянный. В расчете 3-5 тонн грузоподъемность. Автострой была маломощная организация. Они не успели что-то толкового сделать. Автостроем было построено  5 домов на Снегирях, здесь они построили 3 дома на улице Учительской, строил стахановец Максименко.

 Потом пришёл приказ 25 сентября от Совета Министров, на территории завода организовать производство атомной промышленности. Завод был ликвидирован, все оборудование было роздано по всем машиностроительным автомобильным заводам стороны, я как раз занимался отгрузкой.  Только 26 декабря 1948 года я освободился от всей автозаводской деятельности и перешел переводом на НЗХК. С 1948 года до 1978 года работал на заводе Химконцентратов. Работал и мастером, и начальником смены, и участка, и начальником цеха по безопасности, и старшим инженером по технике безопасности. С 3 мая 1978 года на пенсии нахожусь. Занимаюсь общественной деятельностью, член Совета ветеранов завода, член совета ветеранов Калининского района, член совета ветеранов города Новосибирска, член совета ветеранов военной службы.

Я приехал в 1947 году в Новосибирск, в районе сухого лога был сплошной лес, овраг огромный, дороги не было, спускаешься в овраг, а потом поднимаешься. Все дома были деревянные. Стояли по 2 – 3 часа чтоб уехать в центр, либо шли пешком по улице Трикотажной.

Моя будущая жена училась со мной в школе одной, их семья приехала в Лебедево из Новосибирска с маслозавода, отец был хорошим маслоделом. Его гоняли по налаживанию работ на маслобойнях в разные районы. Сидим мы как-то в школе, заводит учитель 2 девчонок, и вот эта девчонка сразу мне понравилась. Я был старостой класса. Потом их семью перевели на Ордынский завод и связь прервалась. Когда я закончил техникум, узнал, что она из Ордынска переехала поступать в Томский институт железнодорожного транспорта. Друг мне написал: «Ты помнишь Катю? Она живет не далеко от меня». Он дал мне ее адрес и так мы переписывались. В 1946 году дали отпуск и я приехал в Германию,  2 недели ехали. По приезду поженились, и я увез ее в Германию. Потом меня демобилизовали и приехали в Новосибирск.

 В 1934 году,  мне было тогда 12 лет, пустили первый трамвай. Мы, ребятишки, обрадовались и побежали от ЦК швейников (Синар) до улицы Рабочей и до Оперного театра. У трамвая была внизу тяга, швеллер. Билет стоил 3 копейки, мы садились на приступочку и катались. Первым водителем была Агафья Никифоровна Ковязина,  деревенская женщина с Желтоногино, из старообрядческой семьи. Она приехала в город и окончила курсы. Первый в городе трамвай водила женщина. Так как мы ее знали и были из одной деревни, катались бесплатно.

На улице Воинской был аэродром, был запрет туда заходить. Сейчас его уже давно нет.

Рядом с мэрией была единственная в городе заправка. Первая  заправка в 1957 году появилась. Литр бензина стоил 7 копеек. А потом вторая на Чкаловском заводе открылась, где рынок, в этом месте был пустырь. Хромой заправщик был. Странно было, бутылка воды стояла 10 копеек, а литр бензина 7 копеек.

Октябрьский мост под Каменкой единственный, построили его в 1926 году, сейчас существует. Этот мост был единственной связью Закаменки с городом. Этот мост был выложен деревянными чурками, а не камнем. Высота моста была очень большая по тем временам. Через него можно было выйти к Синару. Стоквартирного дома архитектора Крячкова еще не было. Так же посещали до 1937 года церковь – Собор Александра Невского. Проходили службы, особенно запомнилось причащение. Из одной ложки поп поил всех. Мне было странно все это, мы просто смотрели. Когда я был в Новосибирске после войны, в соборе Александра Невского были разные организации кинопрокат, граждан проект. Запомнилось, подойдешь к ограде и смотришь на могилы, 2 надгробья большой высоты, без крестов. Там были похоронены Тихомиров и его жена.  Когда стали возвращать  церковь, в газете объявления подали, что нашли кости. Я раза два обращался и говорил кто там был похоронен. Значительно позже останки перезахоронили на кладбище.

На водной станции Динамо была одна вышка 3 метра, а другие  7-10 метров. Платили 10 копеек и проходили на эту территорию. Были дорожки до реки, была столовая, закусочная. Замечательное место отдыха того времени.

В 1928 году въезд в город  начинался с гусинобродского кладбища. Правая сторона дороги заливалась золотарями. Город был загажен,  и вот эти золотари наливали бочки. Дышать было не чем. А он сидит, сзади бочка, с сайкой и ест. Выливали на этих площадях в гусинки.

Краеведческий музей ремонтирует торговые корпуса. Со стороны Красного проспекта была тротуарная плитка, стеклянная, не для красоты, надо было подвалы освещать, чтобы там был свет. На ширину 2-3 метра от здания выложили стеклянные блоки. На 1 этаже располагался магазин Торгсин. Зашли в дом Ленина, там был магазин, где торговали кондитерскими изделиями, там дядя накупил конфет. После войны в здании дома Ленина расположен был радиокомитет, на 3 этаже мне поручили выступить с маленьким отчетом о комсомоле.

Главный базар располагался на площади, где сейчас возвышается Оперный театр. Там стояли огромные возы сена в 1928 года. На лестнице возле мэрии торговали китайцы. Телеграфный столб стоял рядом, у этого столба играл баянист Маланин. Вдоль Красного проспекта были уголки с чернокожими женщинами. Уличная торговля на перекрестках, торговали кремами, щетками, веревками.

В связи со строительством метро в 1985 году весь Красный проспект был изрыт.

Рядом с улицей Гоголя был ипподром, там проводили скачки-праздники. Состоятельные люди играли на деньги. Было очень интересно смотреть.

Чуть не забыл сказать о тюрьме  на Мичурина. 2 этажное здание тюрьмы было сравнительно небольшое. Было странно, как могла тюрьма располагаться почти в центре города. Эта тюрьма была построена еще в дореволюционное время.

Хочу рассказать про обеспечение водой. Не было в те времена водопроводов. На Локтевской улице стояла утепленная будка, из будки выдвинут кран и постоянная давка. На улице Карла Либкнехта стояла водопроводная башня. Там сидела женщина посменно, 2 копейки платишь, и она наливает 2 ведра воды. Самый интерес, что за то, что тебе воду нальют, еще деньги приходилось платить и в очереди по 3 часа стоять. Вот так мы и жили. В то время была вода очень хлорированная.

В 1938 году состоялись первые выборы в Верховный Совет Союза, 1937-1938 перетряска заметна была. Руководителем тогда был Роберт  Эйхе, в то время как раз произошло разделение ЗАПСИБКРАЯ. Эйхе был ярым коммунистом, таким напористым. В 1938 его осводили и сделали Наркомом земледелия, а потом сделали врагом народа. В эти годы в студенческих сообществах шла слава о новом секретаре – Борков Геннадий. Ходили байки, что секретарь Борков ходил по магазинам и где какие-то продукты выбрасывали, стоял в очереди, на руке писал номер очереди карандашом.. На следующий день собирает всех руководителей магазина. Я его и запомнил, а потом он куда-то исчез. Говорили что он на Востоке, но и там его не оказалось. Боркова не существует, странно.

Выравнивание оврага Каменки, ее заполняли песком, работали бригады, был высокий мост,

У нас в городе были 3 танцевальные площадки: сад Кирова, Первомайский сквер и Центральный парк.  Сад Кирова, бывший дом пионера, хороший был парк, сосновый бор, огромная танцплощадка.  Во всех этих парках играл духовой оркестр. Сейчас смотришь в сторону оперного театра, вид уже не тот. После реконструкции стал хуже выглядеть. В саду Сталина (Центральный парк) еще одна танцплощадка находилась, билет стоил 1 рубль. В основном танцевали танго, вальс, фокстрот, краковяк и полячку.

В Доме офицеров существовала большая ограда. Командующий СибВо Еременко жил в этом здании. Была огромная железная ограда, там стоял часовой. В ограде была конюшня. Так что на территории ЗАГСА располагался раньше большой дом командира.