Адрес: Электровозная, 2
Площадку под строительство объекта отвели на Инской в районе первого разъезда. Там, где сейчас находится станция Сибирская. Все хозяйство ПРМ (паровозоремонтных мастерских) первоначально предполагалось разместить в трех основных цехах: в кузнечном производить литье и поковки, в сборочном- ремонт локомотивов, а третье здание по проекту предназначалось для механического цеха.
Двадцать гектаров земли, отведенной под строительство будущего завода, с южной стороны граничили с небольшим поселком, состоявшим из двух бараков, оставшихся еще со времен строительства Транссибирской магистрали, да десятка частных домиков с небольшими приусадебными постройками.
В начале июля 1941 года (согласно приказу заместителя наркома путей сообщения №7-156/УЗ-1941 г.) на стройплощадку пришли первые рабочие подразделения Сибирского строительно-монтажного треста НКПС. Загудели моторы машин, замелькали лопаты землекопов, застучали плотницкие топоры и молотки, делая опалубку для фундаментов будущих производственных мастерских. Постепенно поднимались вверх стенки цехов: механического, кузнечного, литейного и паросилового. Строились контора, пожарное депо.
Транспортных средств не хватало. Грузы со станций Новосибирска и с городских баз снабжения затаскивали на санях, а вагоны на территорию завода доставляли волоком. Женщины и девочки-подростки расчищали рельсы от снега, а парни, словно бурлаки, тащили на пеньковых канатах груженый вагон.
Из-за недостатка продуктов в столовой кормили очень скудно. В то же время приходилось работать на холоде по 12-14 часов в день, не имея теплой одежды. Многие не выдерживали, падали в голодные обмороки, опухали от голода, но работали. Завод жил по законам военного времени. Невыполнение распоряжения начальника цеха влекло за собой административный арест на несколько суток. А опоздание на работу приравнивалось к дезертирству.
В 1943 году коллектив ПРМ уже выпустил продукции на 642 тысячи рублей, что более чем в семь раз превышало итоги первого года работы. Для железных дорог страны новосибирцы отлили свыше 126 тонн чугунного и 22,5 тонны бронзового литья, а кузнецы изготовили почти 47 тонн различных поковок.
Среди номенклатуры изделий значились в это время и те, что имели самое непосредственное отношение к фронту. Для бойцов Красной Армии в годы войны здесь отливали корпуса мин. Этот заказ считался настолько срочным, что отливки часто грузили в вагоны еще горячими. Да такими, что прожигало рукавицы.
Говоря о становлении предприятия, нельзя умолчать и о том, что в строительстве некоторых заводских объектов принимали участие немецкие военнопленные, лагерь которых находился неподалеку. Здесь же находилось и специальное кладбище, где их хоронили. А умирало немцев много. От ран, от голода, неустроенности и, может быть, даже от чувства вины перед теми детьми в рабочей робе, что здесь, в далекой Сибири, на тендере паровоза, стоявшего на приколе у строящегося комбината, с чувством праведного гнева крупными буквами написали: «Смерть немецко-фашистским псам!».
1 января 1944 года, и ведет свое официальное летоисчисление Новосибирский электровозоремонтный завод.
К концу войны значительно вырос объем выпускаемой продукции.
Помимо поковок, чугунного и медного литья здесь уже наладили выпуск запасных частей. Причем не только для Томской железной дороги, но и для регионов, только что освобожденных от фашистских захватчиков.
Настроение людей менялось в лучшую сторону, хотя жизнь и быт оставались еще очень тяжелыми. Вероника Михайловна Кротова, проработавшая на заводе более 40 лет, приехала сюда в 1944 году после окончания Топкинского ФЗУ в Кемеровской области. В механическом цехе ее поставили разметчицей. Жить пришлось в приспособленной под общежитие заводской проходной. Питались в столовой, где самым изысканным блюдом подростки считали вареную картошку с ложкой подсолнечного масла. Но настоящим праздником становился день, когда кому-нибудь приходила посылка от родных из деревни. Вот тогда, не рискуя остаться голодными, девчонки тайком продавали полпайки хлеба, полученного по рабочим карточкам , и покупали билеты на танцы. Конечно, настоящих ухажеров на Первомайке тогда было мало – только те, у кого бронь. А так все больше мальчишки 15-14 и даже 13-ти лет. Но душа просила обожания, любви и музыки. И подружки, придя со смены, быстренько растапливали в ведрах снег, умывались, наряжались в полученные за стахановскую работу американские платьишки или кофточки с юбками, поступавшими на завод в виде гуманитарной помощи из США, и бежали на танцы. А утром опять каждую из них ждали почерневшие от копоти и грязи рабочие фуфайки да солдатские валенки огромного размера или ботинки на деревянной колодке.
