Дедушка Натальи Алексеевны Притвиц был вхож в царскую семью и по служебным обязанностям сопровождал царский поезд, когда совершались поездки по стране. Во время этих поездок между семьями завязалась дружба, и впоследствии отца Натальи Алексеевны нарекли Алексеем в честь царевича Алексея Романова… Ну а с вами Наталья Алексеевна делится интересными подробностями своего «освоения» Сибири:
«В Новосибирск я приехала летом 1959 года. Тогда Золотая Долина представляла собой шесть-семь дощатых бараков. Лаврентьев жил в домике лесника. Академик Кочина жила в бараке, и на первое время она взяла меня к себе. Потом мне дали маленькую комнатушку, в которой помещалась кровать, стол, стул и окно. Занимались мы дома, сидя на кровати, института еще не было.
Атмосфера была дружественная и даже семейная. Лаврентьевы смогли так все организовать, чтобы молодежь чувствовала себя уютно, весело. Для примера. Михаил Алексеевич с женой живут в домике Лесника. У нас есть электричество, печное отопление, водоснабжения нет, воду носят из речки Зырянки в бак в больших бидонах. А «старики Лаврентьевы», так мы их называли, каждое воскресенье кормили молодежь, человек 12-15, обедом. Вера Евгеньевна была образцом гостеприимства. Она никому не разрешала после обеда мыть посуду, хотя, казалось бы, ведь даже не было горячей воды, ее нужно было носить, а потом греть. Столовой никакой тогда не было. Столовая была, возможно, в поселке строителей, которые строили городок, но это было далеко от нас. Там же иногда устраивались какие-то вечеринки, отмечались большие праздники, такие как Новый год. То есть атмосфера была дружно-семейная.
Потом появился институт гидродинамики, он был построен первым. Туда мы ходили пешком на работу. Постепенно стали строить дома, люди получали квартиры.
А я тогда так безумно вдохновилась этой жизнью, что под Новый год с 1959 на 1960 сочинила поэму «Долиниада», подражая Пушкину:
Столицы опустели ныне:
Покинуты брега Невы
И Академии Москвы.
Цвет общества живет в долине,
Прославленной долине той,
Что называют золотой…
Вере Евгеньевне [жена М. Лаврентьева – прим. ред.] это так понравилось, что она сказала: «Я дарую тебе право обедать у меня по воскресеньям до конца моей жизни».
