За минувшую неделю наша сотрудница Оксана Кузнецова несколько раз беседовала с Ниной Алексеевной Фокановой, служившей в медико-санитарном батальоне 154-й Стрелковой Дивизии, познакомившейся со своим мужем, генералом Яковом Степановичем накануне войны. Они поженились на следующий год после победного 1945-го. Сам Яков Степанович участвовал еще в Первой мировой и Гражданской войне. Нина Алексеевна передала в музей личные документы мужа, среди которых его автобиография, воспоминания участвовавших в боях дивизии под руководством генерал-лейтенанта Фоканова, удостоверение за участие в штурме и взятии Кенигсберга, героической обороне Сталинграда, удостоверения к медалям, орденские книжки, членские билеты, мандаты и пропуски, а также карта боевых сражений стрелковой дивизии под командованием Фоканова.

…Только пролетела трассирующая пуля, вдруг, вызывают Лену, она к нам приходит и говорит, что ранен командир дивизии – Андрей Николаевич Прищепа. Ранение сильное, в позвоночник, сразу отнялись ноги. Мы оказали первую помощь. Бомбёжка продолжается. Приходит комбат и говорит: «Вам приказ – вывезти из окружения любой ценой. Поняли?» По нашим данным надо было вести в Буда-Кошелево, мы думали, что немцы  туда не добрались еще. Отправились мы в путь. Были сумерки, мы видели как в направлении на Гомель и колесницы идут и машины, и повозки – наши отступали. В ночь немцы высадили десант, эти десантники выстроились в шахматном порядке, чтобы обстреливать. И так прострелили шины на нашей машине, больше мы не могли ехать. Стали останавливать любую машину, чтоб быстрей отвезти генерала. Наконец мы остановили машину, легковую, там ехал политсостав корпуса, они знали Прищепу и взяли нас собой. Мы сидели на руках, генерала положили на себя, а ноги на плечи шофера. Стали держать направление на Буда-Кошелево, у политсостава были карты, они хорошо ориентировались на местности. Ехали в полной темноте, фары нельзя включать.

Когда мы приехали в Буда-Кошелево, мы увидели перед собой шлагбаум. Командир тихо-тихо произнес: «Это немцы, наши шлагбаум не ставят». Мы молчим. Потом слышим звериный истошный крик: «Хальт». Нас стали обстреливать, а в машине двери были закрыты не до конца, так как было много народу в машине. Наш хирург, Шармат, сидел с приоткрытой дверью, мы не смогли ее закрыть. И когда шофер стал разворачивать машину, ему попала пуля в ногу. Погони почему-то не было. Сколько ехали, я не помню, нам надо было как можно дальше уехать. Машина остановилась, когда закончился бензин. Мы все стали толкать машину вглубь леса, чтоб скрыть следы. Генерал начал бредить, воды не было совсем. Погода стояла такая, что на траве был иней. Полина сорвет листочки и прикладывает к губам генералу. 18 августа в 4 часа утра генерал умер. Я до сих пор сожалею, что я, как медик, приказ вроде выполнила, генерала мы вывезли из окружения, не сдали немцем. А в душе мы вроде бы не выполнили приказ – мы его не спасли, не сохранили жизнь. Мы вырыли могилы две – в одну положили тело, а в другую зарыли все: обмундирование, документы, награды….