«Так как папа был военнослужащим – он получил направление в Омск. Папа, мама, дядя Павел, я и бабушка переехали в Омск. Папа дослужился до звания полковника. Мы жили то в Омске, то в Новосибирске. Мы первый раз приехали в Новосибирск в 1934 году и прожили здесь два года. Жили мы на улице Советской, второй дом от ул. Челюскинцев. Большой пятиэтажный дом, жили мы на пятом этаже. Я в 1934 году поступаю учиться в школу на ул. Сибирской, как потом узналось в крячковскую школу, где проучилась всего один год. Потом мы вновь возвращаемся в Омск, и начинается война.
1937 год – очень страшное время. Мы жили в постоянном страхе, что кого-то арестуют, что кто-то наклевещет, тем более отец был в интендантской службе. Пока отец не придет в 23 00 часов, никто в семье не ложился спать. Хотя мне было всего 11 лет, я уже понимала все происходящее. Жили мы в старинном доме, где проживало двенадцать семей. Из двенадцати семей – десять было арестовано. Если у тебя в родне был дворянин, доступ в комсомол тебе закрыт.
Перед началом войны была патриотическая пропаганда, она была построена не так уж и плохо. Были фильмы – «Веселые ребята», «Сердца четырех». Был показан мир, каким бы хотелось всем видеть. <…>Мне тогда было всего 14 лет и я пошла записаться на курсы санитарных работников. Папу через неделю забрали в штаб, тогда у него было звание – интендант первого ранга. Штаб сразу же уехал в Москву на фронт. Папа сразу же был ранен, попал под бомбежку. Его сразу же направили в Саратовский госпиталь, где он пролежал около одиннадцати месяцев. Потом его направили к озеру Карачи, долечиваться. Это был 1941 год.
Когда мы приехали во второй раз в Новосибирск поселились по адресу Красный проспект 37 (угол Романова и Красного проспекта). Сейчас это здание реконструировали, пристроили с одной стороны ресторан. Раньше это было просто трехэтажное здание, а сейчас надстроили один этаж. Мы жили с соседями, у нас было две комнаты. Здесь мы прожили до 1963 года. В этом доме в четырехкомнатной квартире прежде жил командующий войсками. Он потом переехал в здание, где сейчас Дворец бракосочетания. Раньше здесь находился дом командующего. Папа стал работать в штабе ВВС, который тоже находился на Красном проспекте. Это здание тоже реконструировали.
Раньше, когда мы жили на ул. Советской, я сидела на подоконнике на пятом этаже и смотрела вниз, где стояли налепленные хибарки. Противоположная сторона улицы Советской в 1934 году была одноэтажная. Из нашего окна был виден лес – если посмотреть налево, это Заельцовский бор. Бабушка очень любила природу, и она меня водила в этот лес гулять.
Мы жили намного лучше, чем остальные, так как отец был военный. Мама работала машинисткой на предприятии. Несмотря на войну, мы читали книги, ходили в кино. Раньше было распространено ходить в кинотеатр Дом офицеров. Во время войны мы ходили в консерваторию, слушали Соллертинского. В 1945 году ходили на открытие оперного театра. Все также отмечали праздники: день рождение, Новый год, 1 мая, 7 ноября. Новый год стали отмечать только с 1938 года, раньше это было под запретом, считался религиозным праздником. В 1939 году была первая елка в Омске, после отмены запрета. У нас даже появились первые елочные игрушки: стеклянные, самоварчики, шарики. Застолья были скромные, но все равно были. И пытались что-нибудь изобретать, например – торт из сухарей. На рынке удавалось покупать сладкое. Сахара тогда не продавали в чистом виде, и мама покупала мне помадку. На столе всегда стояла вазочка с изюмом.
<…>
В 1945 году я поступаю в НИСИ по специальности – «архитектура». Может быть, какую-то роль сыграло то, что папин брат был архитектором, художником. Когда я училась в 10 классе, моя учительница по рисованию нацелила идти учиться на архитектора. В школе мы оформляли литературный журнал, пособие по физике. Я даже толком и не знала ни одного архитектора, так, мельком Растрелли знала и все. Нужно было сдавать вступительный экзамен и чтобы набраться сил папа нас направил в домики в Заельцовском бору. Мы должны были заниматься в этих индивидуальных домиках. Мы не готовились, а ходили на танцы. Оказывается, в это время проходили подготовительные курсы, о которых мы даже и не знали.
Я с налета пошла сдавать экзамены и получила четверки и пятерки. Потом уже думала, как же я смогла поступить в институт. Экзамены были стандартные: русский язык, математика, литература и рисование. Сижу я и рисую, вертикальные легко нарисовать, а горизонтальные тяжелее, я взяла и листик перевернула. Чувствую, меня кто-то за плечи берет и говорит: «Чего это ты лист так вертишь?». Это оказался наш будущий преподаватель – В.А. Беляев. Я очень любила этого преподавателя, он был предан своему делу.
Состав группы постоянно менялся, сначала нас было около 20 человек, а закончило семь девушек и десять мальчиков. На первом курсе я впервые познакомилась с Андреем Дмитриевичем Крячковым, который вел у нашей группы общие занятия. Ближе мы столкнулись, когда стали готовить курсовые проекты. Сначала у нас были очень простые курсовые проекты, ну предположим детский сад или жилой дом, или лыжная база.
<…>
В свое время после окончания института я попала в новое направление – «борьба с излишествами». Направление архитектурного стиля в то время было размыто. Когда мы делали первые проекты в институте – все было согласовано. Если ты пришел, и у тебя нет в проекте портика или чего-то в этом роде, то не было и смысла идти вообще. Потом стали считать, что это не то направление, что это излишества. Мы как раз в эту «мясорубку» и попали. Еще в это время был недостаток отделочных материалов, вообще это был период строительства панельного и крупнопанельного домостроения. Ели ты хотел что-то сделать, даже просто оформить вход из кирпича – нужно было идти в «Запсибстрой» для согласования. Сейчас, когда я вижу, как люди строят ограду из кирпича – слезами обливаюсь.
