А как вот немцы к вам приехали в деревню и жили?
Ну, их как во время войны переселили, и они жили. Ну, жили на квартирах, кто избушки делал, кто как. Жили они.
А как к ним люди относились?
Люди относилися к ним хорошо, они разве виноваты, они же самые такие же русские, в русской стране и жили, только что они немцы. Дети их также в школу ходили. И взрослые в колхозе работали, также на поле работали ходили. <…> Плату они никакую не брали, и с них никто не брал. У нас жила женщина с двумя детями, а муж на фронте был. Ну, дети в школу ходили, а она также помогала по хозяйству. Она стряпала хлеб, ну как тебе сказать, сейчас его такой есть никто не будет: половину лебеда, половину пшеницы, только драная такая, молотая. Вот такой хлеб стряпали. На бригаду-то туда надо же. Вот она у нас жила, и с моей мачехой они стряпали этот хлеб на колхоз и туда увозили. А многие также с нами работали там на поле. Дети в школу ходили с нами. А также, как и нас забирают в поле, также и ихних детей забирают в поле, с нами все время. Нет, у нас скандала никакого не было.
А вообще, вот как вы помните, они отличались чем-то от русских людей? Привычки какие-то, может, у них были?
Они такие же самые, но только видишь как, они были чистоплотнее – одно, а второе – они научили наших вот вязать. Шерсть вязать. Там вот юбку связать или там носки. Ну, носки-то и наши умели, а вот там кофту связать, юбку – это наши не умели, о они вот все делали. Вот я знаю, мне когда исполнилось 15 лет, женщина, которая у нас жила, связала мне кофту шерстяную – у нас овцы же были. Такая красивая кофта была, с узорами, прям вообще. И всех они одевали. Дети стали в школу ходить не в полотняных юбках, а вот в этих шерстяных. Прясть-то и наши умели, а вязать они не умели. А вот научили же, многих научили. Нет, у нас скандала не было, чтоб была какая-то разница, что ты – немец, а ты – русский. У нас же и эстонцы были, и немцы были. Когда война началась, их переселили сюда, везде по деревням переселяли. В каждом доме была семья, большая или маленькая, даже если ты не хочешь этого квартиранта, все равно селили, заставляли, им негде жить. Лето-то там ладно, на улице, там палатку поставили или че, да где они палатки, с чего их делали бы. А зимой-то где жить? Дома-то топили, печку натопим. Ребятишки мы все спали на печке. Печку вытопят – она теплая. Валенки под голову и спали там. Я раз даже полетела с печки. <…>
И полати у нас были, деревянные, и там спали, большая семья же была. Кто поменьше – на печке, кто побольше спали на полатях.
Ну, а такого не было, чтоб там дрались или кого-то обзывали. «Вот ты – немец, а ты – эстонец!» – такого у нас в деревне не было. Все работали, так же само работали. И в школе. В школе сад у нас большой был, и садили же и морковку, и свеклу, и картошку – все для школы, потому что там варили же, че-то делали и кормили же нас там. Так что трудно было, всем трудно было: и тем, которые поуезжали, война закончилась, они начали уезжать.
<…>
А отец у вас когда с фронта вернулся, когда война закончилась?
Война закончилась.. Он где-то через два года пришел домой. Он целый год в больнице лежал, и где-то там они у какой-то .. он где-то на Украине, там бандиты какие-то были или что. Он сначала там был, а потом его ранило сильно, он в больнице лежал, а потом приехал домой, два года пожил и умер. У нас из деревни мы провожали, наверное, человек сто, а-то и больше, а вернулося три человека всего. Один вернулся вообще без руки, второй вернулся весь больной, через год умер. И все, у нас три человека вернулось. А сколько семей было! В каждой семье два-три человека, два-три человека. Много не вернулись, много… Я говорю, у нас вот трое было на фронте: отец и два брата. Брат погиб в марте месяце 43-го года. <…>
Как вообще восстановилось село, если вернулось так мало?
А восстанавливались села, стал лес поступать откуда-то, не знаю. Стали люди строиться, сделали кузницу, сделали школу новую. У нас школа была же просто дом большой и все, и там в две смены училось детей. Одни учились до обеда, другие – с обеда. У нас стояла большая печка, и дедушка у нас инвалид, он топил ее, чтоб тепло было. Топил тоже всякими.. А не было же ни угля, никаких ни дров, ниче. Вот так вот с деревни с каждого дома эти кизяки приносили, чтоб топить школу-то детям. Ходили, а даже чернило замерзало, кругом печки, вот так вот парты стояли.